Кэмел Трофи-91: черное приключение

Помните Жюля Верне? «Нет, это не Америка! Это Африка! Чернея Африке!..» Как и героев великого французского рассказчике, нас, участников экспедиции «Кэмел Трофи-91», охватило смятение, отчаяние, ужас. В разгар сезоне дождей мы оказались в самом сердце Африканского континенте. И пусть нем не угрожали «торговцы живым товаром», но зато остальных прелестей Черного контитента хлебнуть довелось изрядно. Старожилы «Кэмел Трофи» говорили, что двенадцатый по счету пробег войдет в историю как один из самых сложных.

А как все хорошо начиналось...

Самолет «Аэрофлота» взял курс на Дар-эс-Салам. Тринадцать часов полета, и вот мь. уже в другом полушарии, на берегу Индийского океана. Мы — это автор этих строк, инженер Михаил Снарский, а также трое журналистов — Владимир Гескин из газеты «Советский спорт», тележурналист Андрей Антонов и собственный фотокорреспондент АМС Александр Гуревич.

Для нас с Мишей все началось гораздо раньше — еще в декабре прошлого года, когда, прочитав объявление, мы отнесли свои заявления в совместное предприятие «Гуд Лак», которое проводило отбор желающих испытать себя в «Кэмел Трофи». Таких набралось около двух с половиной тысяч. С Михаилом Снарским, которому суждено было стать моим партнером, мы познакомились несколько позже, когда после очередного тура отбора на автополигоне под Дмитровом из восемнадцати оставшихся претендентов выбрали четверых на международный финал во Франции. Четверка счастливчиков — Александр Аксенов, Тарас Нечипоренко и мы двое — отправилась затем в местечке Шато-де-Жамбвилль, недалеко от Парижа, где после изматывающих трехдневных состязаний и были названы в конце концов имена «суперсчастливчиков». Затем во время двухдневных тренировок в Англии мы осваивали незнакомую для нас машину «Лэнд-Ровер» и снова вернулись домой.


И вот 7 мая очутились в столице Танзании. Африка встретила нас сорокаградусной жарой. Сезоном дождей, кажется, и не пахло, вовсю палило солнце, вот только воздух был душный и необыкновенно влажный.

До официального старта оставалось еще два дня, а мы вовсю восхищались местной экзотикой, не забыв при этом получить еще кое-что из экипировки.

На поиски приключений в нынешнем «Кэмел Трофи» двинулись семнадцать команд. В каждой четыре человека — два водителя и два журналиста, представляющих свою страну.

Накануне старта все участники отправились в гараж, где нас уже поджидали с иголочки новенькие «лэнд-рове-ры», доставленные морем из Англии. День ушел на то, чтобы уложить вещи и поудобнее разместить их в «утробе» автомобиля. А с собой у нас было много всякой всячины: по два водо- и пыленепроницаемых чемодана с личными вещами, спальные мешки, коврики, палатки...

Машины были заправлены. В багажнике, отделенном от салона металлической решеткой, стояли еще две канистры с топливом и две для воды. Кстати, ее нам подвезли позже. Мы тогда и не догадывались, что эти несколько пластиковых бутылок и есть весь наш запас воды. Другой уже не получим. Не раз мы потом пожалели о том, что расточительно отнеслись к этому «ЭНЗЭ». Пить, умываться, варить немудреный обед пришлось на речной и болотной воде, уповая лишь на чудодейственные качества дезинфицирующих таблеток. Кстати о пище. Разносолов нам, понятно, не подавали. В постоянное меню входили те же концентраты, что ели американские солдаты во время войны в Персидском заливе. Отведав этого варева, не удивился, что «янки» постарались побыстрее вернуться домой.

Помимо всего прочего на борту автомобиля был огромный деревянный ящик с запасными частями: множество ремней, патрубков, фильтров и тяг, которые, к счастью, так и не пригодились. Выдали нам восемь запасных камер и пневмодомкрат. Эта воздушная подушка — прелюбопытная штука и стоит того, чтобы сказать о ней пару слов. Заполняется она выхлопными газами и в принципе очень удобна, когда надо поднять машину на мягкой почве. Правда, одному с ней не управиться (особенно если видишь впервые в жизни), поскольку одновременно нужно следить за тем, как надувается основная его часть, придерживать у выхлопной трубы наконечник шланга и постоянно расправлять в местах изгибов. В об-щем-то не так и трудно. Вот только осваивать этот процесс пришлось намного раньше, чем нам того хотелось.


Церемония старта прошла с помпой — у здания парламента, в присутствии президента страны. Стечение народа было просто невероятным, казалось, что собралось все население города. Зрелище было действительно впечатляющим: колонна машин с включенными огнями, с национальными флагами, радостная толпа местных жителей, в буквальном смысле бросающаяся на машины.

Старт был символическим, как и само по себе соревнование, большая часть которого приходится на движение колонной. Дух состязательности присутствовал только в дополнительных соревнованиях. Они были запланированы на первые два дня, затем на пятый день и, наконец, перед самым финишем. Но не все из них состоялись, поскольку уже на четвертый день стало ясно, что мы полностью выбиваемся из графика.

Специальные «таски»

«Спешиал таскс» — по-английски звучит солидно. По-русски — дополнительные соревнования — несколько скучновато. Но в действительности эти самые «таски» оказались на редкость азартны, увлекательны и разнообразны. В первые два дня их было пять: два на регулярность движения, два скоростных с элементами маневрирования и один на сообразительность.

Происходило все это и днем, и ночью. Машины выстраивались в колонну и по одной подъезжали к линии старта, которая очень часто оказывалась ложной, а настоящая была где-нибудь за поворотом. Делалось это для того, чтобы участники до самого последнего момента не знали, в чем будет заключаться задача, и чтобы все находились примерно в одинаковых условиях.


Команда наша шла довольно ровно, но на одном из последних допов первой серии нам не повезло — за несколько сотен метров до контрольной точки «взорвалось» колесо. Знай мы заранее, что до финиша рукой подать, дотянули бы на ободе. Но расположение конечного пункта организаторы скрывали, так что каждый раз ожидать их можно было где угодно. В результате мы «откатились» на предпоследнее место. «Лиха беда — начало», — подумали мы, но вторая серия «тасков» так и не состоялась, на третьей мы уже выступили неплохо, показали третьи-четвертые результаты. Однако в общем зачете по дополнительным соревнованиям нам так и не удалось подняться выше одиннадцатого места.

Я говорил уже, что допы разжигают азарт, и иногда это доводило самых отчаянных до состояния, когда они были готовы и шею свернуть. После первого скоростного допа с искореженным крылом и разбитым задним стеклом вернулись японцы, затем набок легли югославы. Обошлось, правда, без травм. Во-первых, мощные дополнительные крепления внутри машины, во-вторых, не менее мощный «слоноотбойник», сдерживавший сильные удары, сделали свое доброе дело.

Вот тут-то и началось...

После двух дней дополнительных соревнований весь конвой тронулся в путь. Вместе с семнадцатью машинами участников было еще двенадцать машин «поддержки». Я не случайно поставил это слово в кавычки, ибо участники в конце концов тащили не только себя или друг друга, но и эти двенадцать тяжелых «лэнд-роверов». С нами шли три технички, нагруженные до предела разными запасными частями, которые оказались никому не нужными, две или три машины с видеогруппами, снимавшими каждый шаг, две такие же машины с прессой, оборудованные системами для спутниковой связи, медицинская машина, судьи.

Мы въехали в национальный парк «Сайлоус», и единственным препятствием на нашем пути были кусты с невероятно большими колючками, готовыми впиться во что угодно. Где-то к обеду колонна подошла к реке Руфиджи. Ехать всю дорогу до этого приходилось в страшной духоте — стекла были закрыта, ибо это было единственным средством борьбы с колючками. Поэтому вполне понятна наша радость при виде воды. Считанные минуты — и почти весь конвой уже бултыхался в реке, где пятнадцать минут назад киношники снимали гиппопотамов.

Эти-то «мужские игры на воздухе» и подвели нас. Несколько машин проехали мимо, и тот разрыв, что образовался между ними и основной частью конвоя, оказался роковым — пошел ливень, и запланированные два часа пути превратились затем в целую неделю. Впереди теперь был «блэк коттон» — таким словосочетанием, означающим «черный хлопок», руководитель мероприятия Ян Чапмен назвал черную как сажа землю в болотистых районах Танзании. Те немногие, что проехали мимо реки и не остановились, успели проскочить довольно большой отрезок этого «блэк кот-тона» до дождя. Когда же основная часть конвоя подъезжала к болотам, то разразился такой невероятный ливень, что даже назвать его тропическим будет мало. То, что только что называлось дорогой, на наших глазах превращалось сначала в склизкую жижу, а затем и вовсе в непроходимую трясину.


Машины начали вязнуть одна за другой. Там, где удавалось проскочить первым двум машинам, третья останавливалась буквально на первых же метрах — колея разбивалась и становилась все глубже и глубже. Попытки уйти в сторону от дороги ни к чему не приводили — машины садились еще ниже или вовсе ложились набок.

Тогда мы еще не знали, что впереди десять таких дней. Мы шли день и ночь, каждый раз надеясь, что еще чуть-чуть и мы вырвемся из болотного плена. Но силы таяли, надежда угасала. Появились такие словечки, как беспредел и безнадега. Питьевая вода давно закончилась, на приготовление еды времени не было. Мы пили воду из ручейков, «гася» ее дезинфицирующими таблетками, и жевали отвратительные до омерзения сладкие витаминизированные сухари. Казалось, что мы уже всю жизнь сидим в этом болоте, в грязи, которая ко всему еще обжигает и разъедает кожу, и конца этому не будет никогда.

В один из дней прилетел вертолет. Повод был весьма серьезный — у немецкой команды полетела коробка передач, к тому же у всех кончалось топливо. Пока выгружали канистры, выяснилось, что коробку прислали не той модели (оказывается, у них бывает такое). Больше этот вертолет мы не увидели. Единственный в танзанийских ВВС, выполняя очередной рейс, он разбился недалеко от Дар-эс-Салама, два его пилота погибли. Тогда же нам сказали, что впереди осталось еще два дня такой дороги. Это была ложь во спасение — мы тащились дней пять.

Львы идут на запах

Танзания — страна, по праву гордящаяся своими многочисленными национальными парками. Пожалуй, нигде в мире не сохранилось в неприкосновенности такое количество диких животных. К сожалению, мы так и не увидели знаменитых танзанийских слонов. Дикая природа не любит шума цивилизации, рокот моторов отпугивал животных. Лишь изредка нам удавалось подглядеть не успевших сообразить что происходит настороженных зебр или антилоп. Как-то раз не успел убежать грациозный жираф, в основном же, кроме безразлично взирающих на людей обезьян, мы так никого и не увидели.

Вырвавшись из болотного кошмара, мы вскоре оказались на заправочной станции. Короткая остановка — снова в путь. Это был замечательный день — мы прошли больше, чем за предыдущие десять — триста с лишним километров. На коротком брифинге нам сообщили, что в связи со сложившимися обстоятельствами маршрут несколько изменен и упрощен. То ли по инерции, то ли еще почему мы в это не поверили. И оказались правы...

К вечеру дорога привела нас в национальный парк Руаха. Останавливаться на ночлег, кажется, никто не собирался. Дорога была сносной, только снова досаждали колючки да еще появились баобабы, столкнуться с которыми в темноте пару пустяков, а последствия самй понимаете...

Усталость, накопившаяся за предыдущие дни, не могла не сказаться и на людях, и на машинах. Сперва чуть не остался без глаза водитель одной из техничек — веткой полоснуло по лицу. Затем чуть ли не той же веткой зацепило голландца. После короткой остановки, наложив швы пострадавшему, мы продолжали двигаться до тех пор, пока не задымилась машина у югославов.

В четвертом часу ночи конвою удалось-таки подыскать место для стоянки. А утром обнаружилось, что все мы... сбились с пути. Дело в том, что организаторы готовили маршрут в октябре прошлого года, во время сухого сезона. С тех пор трава выросла настолько, что, если встать на крышу «Лэнд-Рове-ра», она как раз будет по колено. Ночью мы долго искали то место для стоянки, чтобы не cngTb в траве, в которой ночью разгуливают львы в поисках чего-нибудь вкусненького. А в результате потеряли и без того едва различимую тропинку, что должна была вывести нас из этой «страны дремучих трав».

Два дня весь конвой плутал среди колючих кустов и баобабов в поисках дороги. Постоянные остановки все удлинялись по мере того, как расходовались запаски, все чаще приходилось бортовать колеса на ходу, затем стали кончаться запасные камеры.

Вполне естественно, что с момента, когда мы выбились из графика, приходилось все время наверстывать упущенное — шли день и ночь. После того, как мы пересекли реку Руаха (во время переправы, взбираясь на крутой берег реки, перевернулись голландцы), все шло довольно гладко еще несколько суток. Столкнувшись же в очередной раз с «блэк котто-ном», мы все подумали об одном и том же: хорошо бы на рождественские праздники успеть домой. Болотистый участок, правда, оказался не таким большим — нам удалось пройти его меньше чем за сутки. Хотя в результате этого у испанской команды полетел «движок», и до финальных дополнительных соревнований их тащили на жесткой сцепке. Уже в Бурунди организаторы отдали им одну из своих машин, чтобы они смогли продолжить соревнование.

«Ты сделал это!»

Позади еще несколько сот километров, теперь уже горной дороги. Острые камни, валуны и размывы привели нас к границе Бурунди. Казалось, нас нечем уже удивить, но полчища мух цеце доказали обратное. Трудно провести аналогию, ибо это что-то вроде наших слепней. Кусаются еще больней, и зуд долго не проходит.

Граница между двумя странами пролегает в живописных горных местах. Когда мы вскоре выехали на асфальт, то сперва не поверили своим глазам — настолько это казалось необычным. Так, «с ветерком», доехали почти до самого места проведения последних дополнительных соревнований. Они были еще более азартными и увлекательными, чем первые, потому что машины уже никто не жалел, да и просто мы лучше узнали их возможности.

На следующий день на берегу озера Танганьика состоялась церемония «ю мэйд ит — ты сделал это». Каждому участнику вручили на память по тяжелой бронзовой пластине с выгравированными на ней словами и изображением «Лэнд-Ровера».

Награждение победителей состоялось в присутствии президента Бурунди. В дополнительных соревнованиях победил экипаж из Австрии. Приз «Тим спирит» («командный дух»), а также общий приз «Кэмел Трофи-91» достался туркам — 28-летнему торговцу Мендересу Утку из Стамбула и 38-летнему фермеру Буленту Озлеру из Аданы.

Хотя наши результаты в общем зачете были скромными — 15-е место, мы все же поднялись на одну ступеньку по сравнению с прошлым годом. Это не так мало как кажется, потому что слишком многое было впервые — первый раз советская команда выступала за рубежом, первый раз в организации и подготовке к соревнованиям участвовало совместное предприятие «Гуд Лак». Но главное теперь не в этом. Поскольку и на следующий год планируется участие советской команды в «Кэмел Трофи», то хотелось бы, конечно, чтобы новые кандидаты не повторили наших ошибок и не столкнулись по крайней мере с теми же проблемами. Теперь есть некоторый опыт и отбора кандидатов, а в этом году, я уверен, количество претендентов возрастет во много раз.

Память человека обладает замечательным свойством — она стирает события, в той или иной степени неприятные для него. Если не совсем, то как-то сглаживает. Когда в Москве я увидел видеопленку, отснятую Володей Гескиным, то был просто потрясен. Я видел знакомые лица, но меня постоянно преследовало чувство, что происходило все это не со мной и уж, по крайней мере, не неделю назад.

Невозможно передать те чувства, которые мы, покрытые трех недель ной грязью и пылью, испытывали, подъезжая к гостинице. Ее прохлада показалась нам настолько непривычной, что вскоре почти во всех номерах были выключены кондиционеры. Чистая постель после душа — неправдоподобно! Человеческая еда! Это были сплошные восклицания. Действительно, самое приятное в «Кэмел Трофи» — это когда он кончается, все позади. Сколько раз за эти три недели мы спрашивали себя — зачем?! Зачем мы ввязались в это черное приключение?! Но теперь, в своей московской квартире, я жалею лишь об одном — что участвовать в «Кэмел Трофи» можно лишь раз в жизни.