Так, в 1958 году на 500-мильной гонке в Монце, где встретились звезды двух континентов, Европа позна-50 комилась с Фойтом. Прямо скажем, рядом с Фанхио, Моссом, Хоторном, Тринтиньяном впечатления он не произвел. До американца ли тут, совершенно неизвестного, который и занял к тому же лишь шестое место?
Однако и самому Фонту Старый Свет не шибко понравился. Разве это гонки? Так, провинциальное зрелище. Всего несколько месяцев назад он впервые стартовал в «Инди» и не забыл неповторимой атмосферы грандиозного праздника. Для Фойта, скромного парня из Техаса, это было откровением: диктор объявлял — «Роджер Уорд!!!», и трибуны раскалывались восторженным ревом; «Джимми Брайан!!!»...— «А-а-а!!!»; «Джим Ратман!!!» — «О-о-о!!!»
Нет, словами этого не передать. Нужно услышать. А в Монце? До них нет никому никакого дела. Королей Инди встречают в лучшем случае жидкими хлопками, все внимание своим, европейцам. Так, впервые попав в Европу, молодой американский гонщик раз и навсегда решил — его место дома, если станет он героем, то героем Инди и Дайтоны, Мичигана и Поконо. Чтобы при имени Энтони Джозеф Фойт-младший из сотен тысяч глоток вырывалось это необыкновенное «А-а-а!!!»
Все задуманное ему в конце концов удалось. Однако начало карьеры Фойота нельзя назвать типичным для пилота тогдашней Америки. Он родился в Хьюстоне, в Техасе. Штат этот славился своими миллионерами-ковбоями, разбогатевшими на нефти, скотоводстве и ракетах, но отнюдь не автогонщиками. После войны считалось, что настоящие пилоты живут в Калифорнии. «Там были большие гонки и большие деньги, — вспоминал Фойт.— И если ты хотел быть среди первых, нужно было перебираться на Западное побережье».
А он был среди первых.., кто презрел это неписаное правило. «Напрасно ты, сынок, считаешь, что хорошим гонщиком может стать только калифорниец»,— сказал однажды Энтони Джозеф-старший. Отец был непререкаемым авторитетом, именно он построил трехлетнему сыну первый гоночный автомобильчик. Потому Фойт остался в Хьюстоне и в 18 лет купил настоящий «миджет» — гоночную машину для необычайно популярных тогда в Штатах земляных треков. Впрочем, автомобилем это можно было назвать весьма условно — денег у молодого техасца хватило лишь на груду металлолома, пережившую не одну аварию. Сын надеялся, что в восстановлении этого гоночного Россинанта ему поможет отец, отличный механик. Однако Фойт-старший вмешиваться не спешил. Лишь увидев, что сын дни и ночи напролет проводит в мастерской и, кажется, всерьез намерен стартовать в гонках, отец — понемногу, исподволь и только советами — включился в работу. В 1953 году их первое совместное детище, прообраз будущих «койотов», прославивших имя Фойтов на всю Америку, вышло на старт.
Через четыре года он уже стартовал в чемпионате USAC. Дебют в Спрингфилде принес Фойту только девятое место, но к концу сезона всего за пять гонок он заработал 2171 доллар — хорошие по тем временам деньги. А еще через три года к Эй Джею — так окрестили его болельщики — пришла слава. Выиграв четыре этапа, он стал чемпионом. В следующем, 1961 году барельеф Фонта появился на знаменитом серебряном кубке, который вручают победителю «Инди-500». Скромный парень из Хьюстона теперь уже окончательно вошел в историю американских автогонок, получив, как и все признанные герои, почетное прозвище — «Супертехасец».
Этот сезон принес ему еще четыре победы и полтораста тысяч долларов. Впрочем, писать о гонках, которые выиграл Эй Джей, все равно, что перечислять победы хоккейной команды ЦСКА. И места жалко, да и скучно в конце концов читателю станет. Легче назвать такой американский трек или автодром, чемпионат или серию, где бы техасец не стоял на верхней ступеньке пьедестала. Однако же оставалась в стране такая гонка, к которой Фойт не имел никакого отношения. Это был Гран-при США. На все приглашения хозяев «конюшен» Ф1 Эй Джей неизменно отвечал отказом.
Он по-прежнему считал, что его место — по эту сторону океана, на глазах у собственных зрителей. Из своей «добровольной изоляции» Фойт выбрался лишь однажды — в 1967 году. И не по собственной воле — концерн «Форд» решил тогда доказать, что американские гоночные автомобили могут быть быстрее самых лучших европейских, и объявил войну «Феррари». Для сражения на трассах чемпионата мира в гонках на выносливость «Форд» ангажировал сильнейших американских пилотов. Когда пригласили Фойта, тот не смог отказать, ведь именно мотор «Форд» стоял в «Койоте» Эй Джея, который только что выиграл третью «Инди-500».
Так Энтони Джозеф-млад-ший во второй раз оказался в Европе. На этот раз — в Ле-Мане. На «Форде-GT40Mk4» он «пришел, увидел, победил». Знаменитую 24-часовую гонку Фойт со своим напарником Даном Гс^эни откатал быстрее всех. Словно ему не терпелось Псскорее покончить с этим делом, сесть в самолет и — домой, в Америку.
Впрочем, Европа платила ему тем же. Большинство любителей автогонок Старого Света считали победу в Ле-Мане заслугой Герни, известного им по выступлениям в формуле 1, но никак не Фойта. И только немногие специалисты знали, что за океаном имя 32-летнего Эй Джея произносится с благоговением. Его уже тогда ставили рядом с идолами прошлого — Луисом Майером, Уилбуром Шо, Маури Роузом. Ведь по числу побед и титулов «Супертехасец» сумел обойти всех прежних 52 героев Америки.
Мало того, в отличие от большинства своих предшественников Фойт был еще и грамотным инженером. Он сам строил автомобили, на которых стартовал. Но если гоночная карьера Эй Джея была почти исключительно американской, то Фойт-конструктор явно ориентировался на Европу. До середины шестидесятых он ездил только на привычных каждому американцу «родстерах» — мощных переднеприводных машинах на высоких и узких колесах с четырехцилиндровым «Оффенгаузером», расположенным спереди. Но вот в 1963 году Эй Джей с изумлением увидел, как его объезжает какой-то шотландец на малюсеньком заднемоторном европейском автомобильчике! Вскоре, когда Кларк и «Лотос» стали побеждать регулярно, всем американским пилотам пришлось задуматься.
Фойту на размышления понадобилось два года. В 1965-м, окончательно убедившись в преимуществе европейских машин (за рулем «Лотоса» он выиграл один из этапов чемпионата USAC), Эй Джей вместе с отцом взялся за конструирование собственного автомобиля.
Многие не поняли тогда этого шага. «Техасец занялся не своим делом,— говорили знатоки.— А может, он немного повредился головой после той страшной аварии в Риверсайде?» Действительно, гонщик, который на «уотсонах» и «месковски» за шесть сезонов завоевал четыре чемпионских титула и дважды был вторым, вдруг потерял доверие к создателям проверенных конструкций и сам вздумал учить их, как строить гоночные машины! «Ну, что ж,— улыбались скептики.— Если техасцу уж так хочется выбросить на ветер те полмиллиона, что он заработал за рулем «родстеров», скатертью дорога!»
И следующий, 1966 год, казалось, подтвердил их предположения. Фойт впервые за семь лет не одержал ни одной победы и занял лишь тринадцатое место в чемпионате, всего четыре из двенадцати этапов сумев закончить в первой десятке. Мало того, в одной из гонок Эй Джей попал в аварию и серьезно обгорел. И журналисты поспешили объявить о «закате самой яркой звезды Америки». Кто бы мог подумать тогда, что карьера Фойта будет продолжаться еще четверть века!
Уже следующий, 1967 год стал годом триумфа Эй Джея. Победы в Индианаполисе, Ле-Мане, первое место в чемпионате USAC заставили замолчать скептиков. «Супертехасец» снова был на коне. Кроме того, к славе лучшего пилота Америки он добавил славу лучшего конструктора. Причем Фойты не удовлетворились лишь постройкой шасси: чемпионский «Койот» был снабжен мотором «Форд», существенно переработанным в семейной мастерской. «Я единственный пилот, кому удалось победить в «Инди» на собственном автомобиле и с собственным мотором к тому же,— признавался он много лет спустя.— Я сомневаюсь, что кому-нибудь удастся повторить это достижение».
Совместная работа младшего и старшего Фойтов продолжалась полтора десятка лет и принесла им двадцать четыре победы в гонках «индикаров», два чемпионских титула. «Единственное, о чем я жалею, что так мало пришлось нам поработать вместе, что не смогли сделать большего»,— говорил Эй Джей в 1979 году, пересев на автомобиль, вышедший из мастерской его приятеля, другой звезды «Инди» Парнелли Джонса.
А еще через четыре года отец умер. Фойт тяжело переживал потерю, они были очень близки с отцом, и Эй Джей с гордостью подчеркивал, что он именно «младший». Даже тогда, когда стал едва ли не национальным героем Америки, даже тогда, когда выросли у него трое детей и народились шестеро внуков.
«Ну, теперь-то уж он уйдет!» — говорили вокруг. И, действительно, Фойт уже почти смирился с тем, что пора уходить. Прекращение работы с отцом, а потом и смерть родителей, бесконечные, выводящие из себя поломки чужих машин делали свое дело. Да и то сказать — пять десятков, не шутка! К тому же Эй Джею уже давно не нужно было зарабатывать себе на жизнь за «баранкой». Он владел крупным нефтяным и автомобильным бизнесом, сетью гостиниц и крупнейшим в стране бюро похоронных услуг.
Некоторые язвили, что последнее обстоятельство сделало Фойта фаталистом и он будет выходить на старт, пока не разобьется. Эй Джей, человек цельный, «с открытым нараспашку сердцем», как часто его называли, и глубоко порядочный, предпочитал на эти темы не шутить.
Он вообще был не самым говорливым человеком в Штатах. А потому так толком и не сумел объяснить, почему на шестом десятке вновь решил принять участие во всех этапах чемпионата. Кончилось же все, действительно, большой аварией — в 1990 году черная «Лола» с традиционным фойтовским номером 14 врезалась в бетонную стену. Эй Джей оказался в больнице с переломами обеих ног.
А менее чем через год в первом ряду стартового поля в Индианаполисе стоял автомобиль... Энтони Джозефа Фойта! От приветствий сотен тысяч болельщиков трибуны «старой кирпишницы» готовы были рухнуть: Эй Джей снова с нами!
Сам же Фойт, сойдя с трассы через 30 кругов после старта из-за невыносимой боли в раненых ногах, говорил: «Я абсолютно счастлив! Я вернулся потому, что нужен моим болельщикам да и сам без них не могу. Вы не представляете, какое это чудо — идешь после гонки домой, а где-нибудь у трибуны под проливным дождем тебя ждет одинокий зритель. Ждет только для того, чтобы восхищенно похлопать тебя по плечу и сказать: «Ты молодчина, Эй Джей!» Всем, чем я стал, я обязан моим болельщикам. И все свои победы посвящаю им».
Источник: Журнал «АМС», №9, 1993