— Я вовсе не собираюсь покидать спорт. С работы вот ушел, а так я еще поезжу.
— Вы ушли с работы, почему?
— Потому что команда, за которую выступал, превратилась в сервисную бригаду. Раньше нас было семь человек, числились мы на вазовской станции техобслуживания. Тогда был спорт. Теперь же это называется «товариществом с ограниченной ответственностью». Сейчас там «заряжают» частные машины, используя все, что наработано в спорте в последнее время. Клиентов с деньгами много, имя у спорт-лаборатории известное, работают специалисты высокого класса. И спорт стал мешать зарабатывать деньги. Им перестали заниматься года примерно полтора назад, и с этой точки зрения перспектив здесь не будет.
— Интересно получается, — философствует Владислав. — Отрезки жизни как бы нанизаны на один стержень, развитие идет в одном направлении. Когда-то американские социологи рассчитали, что на одном месте надо проработать не более пяти лет, иначе не будет роста. И у меня выходит примерно так же.
На «Ижмаше», где я делал первые шаги в спорте, мне здорово повезло, что рядом со мной оказались известные гонщики — Константин Антропов, Александр Грайф, Владимир Гольцов. Работа с ними бок о бок мне много дала как спортсмену. Там же, на заводе, я вплотную занимался стендовыми и полигонными испытаниями агрегатов, и приобретенный багаж инженерных знаний очень пригодился в моей карьере раллиста. Именно выступая за команду Ижевского завода, я стал мастером спорта, а через год выполнил норматив мастера спорта международного класса. Ребята меня тогда прозвали «молодым, дикорастущим» — за то, что я, еще никому не известный, так быстро «набирал».
Однако, как это ни печально, в начале 80-х годов спорт на «Ижмаше» стал понемногу чахнуть. Да и с выездами на международные соревнования возникало немало проблем — завод-то оборонный. Поэтому я без особых колебаний принял предложение перейти на АЗЛК в заводскую спортлаборато-рию. Здесь я успел поездить и на «40-м» и на «41-м» «москвичах», выступал за рубежом не без успеха. К слову, именно переход АЗЛК с одной модели на другую сыграл решающую роль в моем уходе под крыло ВАЗа. Старый «Москвич» уже не мог соперничать на трассах ралли с «ладами», а новая модель конструктивно была лишена тех достоинств, которые могли бы сделать ее конкурентоспособной даже на внутренних соревнованиях. Словом, все мои переходы в первую очередь связаны со стремлением совершенствовать мастерство и желанием побеждать.
— Получается, если хочешь стать гонщиком, надо идти работать в заводскую с порт лабораторию?
— Сейчас некий ореол исключительности над теми, кто работает в заводских спортлабораториях, изрядно поблек. Зачастую это всего лишь более квалифицированный автосервис и только.
Да и руководителям проще взять уже сложившегося спортсмена со стороны, чем растить своего. На новичка придется и время, и технику тратить. Ну кто на такое сейчас пойдет? Слишком дорого, да и не нужно никому. Впрочем, механиком, наверное, можно устроиться, но без четкой гоночной перспективы.
— Как же быть теперь начинающим или тем, кто еще не добился известности?
— Сейчас ситуация такова, что им надо искать спонсоров, которые могли бы поддержать деньгами. На Западе все так делают. Скажем, Канккунену помог владелец обувного магазина из его городка; Шумахер — бывший картингист, того тоже «пас» земляк, который до сих пор остается его основным менеджером. У нас, правда, такое время, когда еще большинство богачей живет только для себя, на спонсорство никто из них не пойдет.
На поддержку госструктур рассчитывать не приходится. Национальная сборная распалась, спортсмены крутятся, кто как может. Был раньше Валентин Петрович Коломников — генеральный директор АЗЛК, скончавшийся два года назад,— он уделял спорту много внимания. Теперь же это, похоже, вообще никому не нужно. Руководители заводов всерьез не заинтересованы в развитии автоспорта. Зачем, если наши машины все равно покупают. На Западе они не очень дорогие, а в нашей стране конкуренция только зарождается.
— Давайте, все-таки поговорим о более приятном. Скажем, о ваших выступлениях в зарубежных ралли.
— У каждого ралли свое лицо, своя история. И если все вспоминать, можно написать целую книгу. Быть может, не одну. Но вот международные... Самое потрясающее было в Греции. Я тогда впервые выехал за границу, впечатлений полно! Волосы встают дыбом! Там была такая жара, что пластмасса плавилась. В машине под сиденье закатилась ручка, а там еще и коврика не было, так она от нагрева согнулась. Представляете, как мы ехали четыре дня по такой жаре — в железной машине да в шлемах... В Англии удивило, что ралли проводятся без легенды. Просто тебе говорят, куда ехать — садишься за руль и вперед. В Бельгии везде — шапито, цветы, флажки, все красиво. Люди нарядные, ходят, улыбаются. Там ралли — праздник. А у нас, на «Русской зиме»... Международное ралли. Стоит замерзший судья в ватнике — на грязной обочине у флажка. Везде сырость, грязь Не поймешь, ралли или не ралли, так, «помойка».
— Ралли «Дойчланд» было для вас неудачным...
— Что о нем рассказывать? Стартовали, а через час сорок закончили гонку — врезались левой стороной в дерево. Мне самому потом рассказывали — штурман цел остался, а я сознание потерял, да все лицо порезано, швы накладывать пришлось. Мастерски зашили, кстати,— Владислав показывает уже почти незаметный рубец.— Я в наших больницах еще не был (мы дружно стучим по дереву), а там врачи классно работают. И уход великолепный. Медсестры в чепцах, монахини, наверное. И все спрашивают: чего изволите?
— Как сейчас наши гонщики смотрятся на Западе?
— На той технике, что мы выступаем, очень трудно кому-нибудь приглянуться. Ведь там интересуются первой десяткой, ну, двадцаткой. У них и реклама, и телевидение. А мы стартуем под сотыми номерами и считаем достижением, если удается доехать до финиша. Конечно, поляки, ребята из бывшей Г ДР узнают, здороваются, бывает, болеют за наших. Но в целом картина печальная.
— Сейчас наши спортсмены осваивают иномарки и возлагают на них определенные надежды.
— Для того чтобы хорошо выступать за границей, опыта нет ни у кого. Освоение иномарок только начинается, и о высоких результатах думать рано. Тумалявичюс ездит на «Лянче» — говорит, она едет сама по себе. Чтобы «присидеться» к машине, нужно не меньше года. К тому же часто спортсмены садятся на «лохматые» автомобили. Но привести его в порядок, чтобы он прилично ездил, очень дорого. А хорошую иномарку купить сейчас практически никто не в состоянии, тем более, новую.
— Как вы думаете, что ждет наших мастеров в перспективе! Быть может, работа по контракту, другие формы...
— Во всем мире работают по контракту восемь — десять человек. Это цвет мирового ралли, элита, гонщики первой десятки. Они ездят за счет заводских спонсоров. Все остальные устраиваются, кто как может. Автоспорт — это для миллионеров.
— Да, но у многих это все-таки вызывает протест.
— Согласен. Вполне возможно, что мы видим только треть потенциально талантливых гонщиков, которые имеют возможность выступать. Еще треть просто не знают о своих способностях, а еще трети это не интересно, они заняты чем-то другим.
— Представляю, насколько трагично положение тех, кто знает о своих возможностях, но не имеет денег. Эдак пожалеешь о ДОСААФ — по крайней мере, там давали возможность показаться, попробовать себя.
— Да...
— Пойдет ли ваш сын по родительским стопам?
— Ну, об этом, пожалуй, рано говорить. Хотя Максим занимается картингом.
— И как успехи?
— Думаю, в 1992 году Максим был третьим-четвертым в Москве. А в следующем сезоне замучили технические проблемы. Надо бы уделять сыну побольше внимания, но как? Купить новый мотор? Это значит, что семья на полгода останется «без сладкого». В вопросе воспитания сложно выбрать верный путь.
— Чем вы еще интересуетесь, кроме автоспорта?
— Я вертолетчик, капитан запаса. Что это такое — не опишешь, надо хоть раз полетать в кабине пилота. Но там до спорта не дошло: отслужили свое, и нас всех списали. Именно тогда я закончил автошколу. Еще мотоцикл люблю — надо же держать себя в форме. Авиамоделизмом шесть лет занимался. На садовом участке есть снегоход «Буран», на котором люблю устраивать гонки. Зимой через десять минут спина мокрая. А летом...
— Наверное, дачные проблемы?
— Терпеть не могу огорода. А жена считает, что надо запасаться. Закончилась уборочная, весной — посевная... Но тратить много времени на дачу не получается. Раньше я по семь месяцев в Москве не бывал — все на соревнованиях. Сейчас, правда, меньше. Но все равно — картошку собрали, а остальное так и не успели. Жена одна не ездит, боится. Только раз в этом году и была там с сыном. А я приехал, и участка не нашел — трава в мой рост.
— У вас не появлялось желания стать тренером или создать свою команду?
— Хочу ездить сам. Тренером пока рано, да и как можно быть тренером в ралли? Все равно опыта каждый набирается самостоятельно. Что касается собственной команды... На это средства нужны, очень большие.
— Какой возраст можно считать оптимальным для спортсмена-раллиста?
— В каком возрасте начинать или уходить — зависит от личных ощущений. Иван Астафьев выступал, когда ему было и пятьдесят, и шестьдесят. Ездить можно, пока руки шевелятся, был бы результат. Микколе за пятьдесят, а чемпионом мира он стал, когда ему уже тридцать пять стукнуло.
— Как вы представляете свою дальнейшую жизнь в спорте?
— Чтобы быть в форме, надо за год выезжать на восемь — десять соревнований. А у меня в последнее время получается только три-четы-ре. Неинтересно. Практически нет конкуренции — в России мало стало сильных гонщиков: кто ушел, кто без денег сидит, кто коммерцией занялся. Да и не готовы сейчас многие вернуться в спорт. Ведь попечительство ДОСААФ не только помогало, но и портило людей. Спортсмен сам должен быть себе хозяином, а у нас всегда хозяином был кто-то другой. Тумалявичюс только вот сейчас нашел свою команду. Мне же лишь обещают помочь. Но реально это может случиться не раньше, чем через год. Посмотрим.
Источник: Журнал «АМС», №2, 1994