Кто же они, люди большого бизнеса, меценаты больших гонок? Внешне наши герои абсолютно разные. Грузный длинноволосый бельгиец, аккуратный, похожий на респектабельного врача швейцарец, серьезный, молчаливый японец и живущий в Женеве француз с мужественным голливудским лицом. И все же общих черт у них гораздо больше. Взять хотя бы возраст — самому старшему 45 лет, самому молодому — 40. Все они, можно сказать, ровесники. Но главное, конечно, не это. Жан-Пьер ван Россем, Иоаким Люти, Акира Акаги и Сириль де Рувр — миллионеры, решившие, что свои средства нужно вложить не куда-нибудь, а обязательно в автогонки формулы 1.
Внешность 41-летнего ван Россема притягивает к нему фоторепортеров словно магнит. Спадающие ниже плеч не слишком опрятные русые волосы иногда заплетены в пиратскую косицу.
Короткая бородка, темные очки, внушительная фигура и весьма свободное отношение к собственному гардеробу. Доктор математики и экономики. Просто герой романа! Между тем то, чем занимается этот человек, пожалуй, захватывает воображение сильнее всякого романа. Он утверждает, что изобрел машину, делающую деньги. Ни много ни мало! «Манитрон» — так называется фирма бельгийца — это компьютерная программа, с помощью которой можно играть на бирже с минимальны# риском. Однако не спешите писать в Антверпен, предлагая Жан-Пьеру свои неконвертируемые рубли. Ван Россема интересуют лишь клиенты, располагающие десятками и сотнями миллионов долларов. За последние пять лет он, говорят, заработал на них полмиллиарда.
«Я с детства обожал автомобили!» — говорил журналистам длинноволосый баловень судьбы. И покупал для своей коллекции уникальные спортивные «ферра-ри» по нескольку миллионов долларов за штуку. Даже участвовал на них в соревнованиях и однажды за рулем собственного «Феррари-250ГТО» занял седьмое место на соревнованиях исторических машин в Спа.
Закономерным шагом для такого фанатика автогонок было, конечно, вступление на сцену Ф1. В начале 1989 года он приобрел контрольный пакет акций английской команды «Оникс», собравшейся после нескольких лет пребывания во второй лиге кольцевого автоспорта — формуле 3000 — попытать счастья в первой формуле. В результате небольшой (конечно, по масштабам ван Россема) биржевой операции первоначальный капитал «Оникса» возрос почти впятеро и составил 9,5 миллиона долларов. «Он только наш главный спонсор»,— говорил менеджер команды Майкл Эрл. Но это было, мягко говоря, не совсем так. Жан-Пьер не скрывал своих намерений: «Конечно, в первый год успехов ожидать^ра-но, но к 1991 году мы будем представлять серьезную силу, еще через год я надеюсь сделать «Оникс» самой богатой командой в Ф1, а у кого больше денег, тот и будет победителем».
Путь к вершине был намечен четкий и подробный: строительство аэродинамической трубы, приобретение гонщика из мировой элиты, предпочтительно Г. Бергера, затем строительство собственной трассы и сооружение автоклава для изготовления кузовов. Этим пока могут похвастать лишь гранды формулы 1. Наконец, приглашение Дж. Барнарда — конструктора с мировым именем. Обширные планы, деловой подход. Менеджеры, гонщики, специалисты команды не могли нахвалиться на своего «главного спонсора» — «Какие трезвые суждения, дальновидность, компетентность! Он не пристает к нам с мелочной опекой, предпочитает решать самолично лишь главные вопросы». И ван Россем не замедлил оправдать эти лестные эпитеты — прошедшей зимой он решил один из главных вопросов: за неудовлетворительные результаты сезона освободил из команды ее основателей М. Эрла и М. Чеймберлина.
Акира Акаги совсем другой. Он предпочитает не швыряться деньгами, не любит щеголять в вызывающе красных кроссовках и мешковатой майке, но и ему не дает покоя слава «Мак-Ла-рена». Одна из крупнейших в мире фирм по производству гоночных автомобилей английская компания «Марч» 1988 год завершила с дефицитом в 4,5 миллиона фунтов стерлингов. Воспользовавшись этим, один из акционеров, Акаги, добавил еще 1,75 миллиона и выкупил у фирмы команды Ф1 и Ф3000, а в придачу и аэродинамическую трубу. Так появилась в «формуле» новая команда — «Лейтон Хауз». Акаги сделал себе состояние на торговле недвижимостью и владеет солидной фирмой «Марушо Казан». Одно из отделений этого концерна, занимающееся ресторанами, отелями, гольф-клубами, туристическими бюро и текстильными фабриками, и дало название команде.
Японский специалист по недвижимости серьезно взялся за дело. Даже, пожалуй, посерьезней изобретателя «Манитро на». Ведь аэродинамический тоннель и автоклав, о которых только мечтает бельгиец, «Лейтон Хауз» уже имеет. К тому же Акаги финансирует постройку нового двигателя для Ф1 на фирме Джона Джадда.
Акира тоже обожает автоспорт и уверяет всех, что занимается автогонками «лишь для собственного удовольствия»^ Это, конечно, «показательный пример бескорыстного меценатства из любви к искусству», как восторженно отозвалась на умилительные слова японского магната пресса. И все же Акаги не хочет оставаться просто богатым меценатом, ему больше нравится быть настоящим хозяином и определять тактику и стратегию команды.
Еще один любитель гоночных автомобильчиков ценою в несколько миллионов — 44-летний глава гигантского концерна, специализирующегося на сахаре, самолетах и кинофильмах, де Рувр. В марте прошлого года он купил команду АГС, и эта небольшая французская фирма, которая лишь на пять лет младше своего нынешнего владельца, стала 56-м предприятием в его сахаро-самолетном бизнесе. Не в пример своим колле-гам-миллионерам Сириль де Рувр не выдвигает грандиозных планов типа «догнать и перегнать «Мак-Ларен» и предпочитает пока оставаться в тени. «Еще маленьким мальчиком я страшно любил автомобили», — объясняет он свое хобби, обходящееся ему в несколько миллионов швейцарских франков в год.
И, наконец, последний наш герой — биржевой маклер из Цюриха Люти. Он единственный не говорит о своей страсти к автогонкам. Просто маленькая дружеская услуга — совершенно случайно Люти узнал, что задешево продается всемирно известная гоночная конюшня «Брэбхэм», а его земляку Вальтеру Брюну просто не терпится ее приобрести. Иоаким помог Вальтеру, и Брюн стал единственным в Ф1 менеджером сразу Двух команд — «Евро-Брюн» и «Брэбхэм». Но и Вальтер, в свою очередь, в долгу не остался, и фактическим владельцем английской команды, обладателя четырех чемпионских титулов, стал Люти. Швейцарец не скрывает своего подчеркнуто утилитарного подхода к формуле 1, автогонки его интересуют лишь постольку, поскольку они помогают завязывать дружеские и деловые связи, которые, как он считает, часто оказываются дороже денег.
Как-то слишком уж мало общего имеет все это с формулой 1, не правда ли? С беспощадной требовательностью к себе и другим «старого хозяина» Энцо Феррари, с гениальными находками Колина Чапмена, ювелирными действиями «дирижера» Рона Денниса и хождением по лезвию ножа Сенны и Капелли, Проста и Штрайфа, Бергера и Мэнселла. Но может так и должно быть, может это закономерный процесс — приходят новые люди, молодые, энергичные, со свежими идеями, и автогонки поднимаются на новую ступень? Как говорит ван Россем, «со спортом в первоначальном смысле это зрелище имеет мало общего. Это просто игра на деньги». В конце концов и ставший притчей во языцех «Мак-Ларен» начал процветать лишь после того, как контрольный пакет его акций купил арабский миллионер Мансур Оййех.
Две новости облетели мир формулы 1 почти одновременно и, по правде говоря, мало кого удивили. Зимой стало известно, что владелец команды «Брэбхэм» Иоаким Люти очутился за решеткой по обвинению в сомнительных финансовых операциях. Как видно, не помогли ни деловые, ни дружеские связи. А весной, уже после начала нынешнего сезона Жан-Пьер ван Россем за пять миллионов швейцарских франков продал свою команду «Оникс». Бельгийский математик и экономист обиделся на фирму «Порше» — немцы не согласились поставлять в будущем сезоне свои двигатели только его команде и связались с «Эрроузом». Расстроенный миллионер заявил, что ноги его больше в Ф1 не будет. Да и некогда ему теперь заниматься подобными игрушками — он приобрел ФК «Брюгге» и твердо намерен сделать его самым богатым футбольным клубом Европы.
Да, конечно, финансовая сторона в автоспорте имеет громадное значение. Достаточно посмотреть на годовые бюджеты разных команд: «Лотос» — 20 миллионов швейцарских франков, «Даллара» — 7, «Мак-Ларен» — 33, «Цакспид» — 8,5, «Вильямс» — 22, «Колони» — 4,5, «Феррари» — 35, «Озелла» — 4. Однако, как и в любом деле, звонкая монета, думается, не самое главное. Создавая гоночный автомобиль или книгу, оперу или сад, человек должен вложить в них все свое умение, свой талант, свою душу. Лишь тогда можно надеяться, что твоя работа окажется нужной людям. Только так можно рассчитывать на победу.
На стоянке перед боксами команд во время одной из гонок прошлого сезона встретились два автомобиля. Семиметровый лимузин доставил ван Россема. К месту, отведенному команде «Вильямс», протиснулся настоящий жилой дом на колесах. Машины остановились. Из американского «броневика» вышел бель гиец и в окружении полудюжины длинноногих девиц, одетых в розовые и синие цвета «Мани-трона», направился осматривать свое королевство. А из автодачи по специальному трапу выкатилось инвалидное кресло Ф. Вильямса. «Фрэнк, вы, наконец, решились на эту покупку!» — так приветствовали журналисты владельца команды «Вильямс». «Железный Фрэнк», не встающий на ноги после автокатастрофы зимой 1986 года, с сожалением обернулся на кем-пер: «Никак не могу смириться с этой тратой. Я всегда предпочитал вкладывать деньги в гоночные автомобили».
Источник: Журнал «АМС», №2, 1990