Крепкий черноволосый итальянец улыбнулся: «Спасибо, господа. Я обязательно воспользуюсь вашим советом». На мгновенье перед его глазами вновь возникла эта картина — выезд на набережную, левый поворот и тут же правый. Как раз здесь его «Лянча» взбунтовалась, перестала слушаться руля, пробив парапет, вылетела с трассы и упала в море. Как он остался жив?!
Отдохнуть недельку, это замечательно,— думал Альберто Аскари, покидая Монте-Карло.— Забыть о стартах, призах, очках, секундах, побыть дома. Замечательно!
Плохо только то, что он утопил шлем. Аскари считал его счастливым. И еще старенький шлем напоминал ему об отце. Тут не было никакой логики, ведь в 20-х годах, когда гонялся его отец, о защитных шлемах еще никто и не помышлял. Но почему-то каждый раз, застегивая кожаный ремешок, Аскари вспоминал отца, и каждый раз шлем вселял в Альберто уверенность. Может быть оттого, что если бы такой шлем был у отца, его судьба сложилась бы по-другому.
За окном поезда проплывали красивейшие пейзажи южной Франции. В купе он был один, никто не отвлекал, не лез с разговорами, и постепенно Альберто целиком захватили мысли об отце — великом гонщике и самом дорогом для него человеке на Земле.
Каким он был большим и сильным. Как любил своего первенца — Альберто. Как после своей первой большой победы в 24-м году он поднял маленького сына на руки, расцеловал его и тут же принялся объяснять какому-то важному дяде, как нужно выигрывать Гран при Италии. Тогда Альберто было шесть лет. Теперь ему скоро 37 — ровно столько, сколько было отцу в тот роковой июльский день...
Родился Аскари-старший 15 сентября 1888 года. Его семья жила в красивейшем уголке северной Италии — местечке Моратиче ди Бон-ферато ди Сорга. У его родителей было десять детей — и Антонио с детства пришлось учиться самому зарабатывать хлеб насущный.
Вскоре семья Аскари перебралась в Милан, где Антонио быстро получил место главного механика маленькой автомобильной фирмы «Де Веччи». Кто знает, стал бы когда-нибудь Аскари знаменитым гонщиком, если бы не несчастье. Вместе с братом он отправился в Бразилию, чтобы открыть там филиал фирмы «Де Веччи». Но Амедео Аскари вскоре тяжело заболел и умер. Потрясенный Антонио свернул дела, возвратился в Италию. И неожиданно решил стать автогонщиком.
Его называли «Гарибальдино». Тактика Антонио в гонке была предельно проста. Через сто метров после старта он развивал максимально возможную скорость и сбрасывал ее только за финишной чертой. «Как можно водить машину как Аскари и вообще остаться живым?» — спрашивали свидетели его бешеной езды. А журналисты писали, что на гонках, в которых участвует Антонио, не приходится жалеть о деньгах за билет. В обычной жизни он был очень веселый, дружелюбный, умел сразу расположить к себе окружающих. Но за рулем гоночного автомобиля превращался в настоящего дьявола.
С 1911 года он принимал участие в многочисленных местных соревнованиях в Италии, но мировая война на долгие пять лет прервала его карьеру. После ее окончания Антонио уже 31 год. Другой на его месте трижды бы подумал, прежде чем вернуться на трассу. Тем более, что Аскари тогда уже был солидным акционером «Альфа-Ромео», представителем фирмы в Ломбардии. Но «Гарибальдино» ни минуты не сомневался в своей «звезде». На одной из гонок в 1919 году он подошел к победителю — знаменитому Джузеппе Кампари и без тени улыбки сказал: «А что, думаю, и я проехал бы не хуже!» Кампари внимательно посмотрел на Антонио и также серьезно ответил: «Возможно.»
Прошло еще пять лет. И к сезону 1924 года состав заводской команды «Альфа-Ромео» выглядел так: Кампари, Аскари, Вагнер, Минойа. Менеджером той команды был 26-летний Энцо Феррари. Спустя ровно четверть века он станет менеджером Аскари-младшего...
В тот год Антонио одержал свою первую большую победу — в Гран при Италии на Монце. Очевидцы рассказывали, что это была потрясающая гонка. Смотреть на отчаянную езду Антонио Аскари было страшно. Говорят, некоторые зрители даже падали в обморок. Во время остановки в боксах к Аскари подбежал главный судья и пригрозил снять лидера с гонки, если тот будет продолжать в том же духе.
Немногие гонщики, использующие такой стиль езды, доживают до старости. И развязка наступила в Монлери, на Большом призе Франции.
26 июля 1925 года Антонио Аскари был полон сил и радужных надежд. Он был в отличной форме и только что выиграл Гран при Бельгии. Его автомобилю — «Альфа-Ромео-П2» — не было равных на трассе. «Гарибальдино» вышел на старт, абсолютно уверенный, что завоюет французский Гран при — самую почетную тогда награду в автоспорте.
Как обычно, он начал гонку в сумасшедшем темпе. Соперники сразу отстали, и через двадцать кругов Аскари опережал шедшего вторым Кампари на четыре мили. Пошел небольшой дождь, трасса чуть намокла, но Антонио не снизил скорость. На 23-м круге красная «Альфа-Ромео» вошла в левый поворот, зацепила стол бик ограждения и перевернулась. Аскари умер по дороге в больницу.
...Поезд подходил к Ницце. Альберто как-то никогда не обращал внимания на красоты Лазурного берега. Вот и сейчас картины изумительной природы не оставляли следа в его сознании. И все же они незаметно дарили спокойствие. «Я ведь совсем другой,— думал Альберто.— Ни в чем не похож на отца. Ни стилем езды, ни самим отношением к гонкам, к спорту, к жизни. В первом раунде судьба обыграла Аскари, во втором Аскари обыграет судьбу».
Альберто всегда знал, что самое важное для гонщика — это холодная голова. На страшном примере отца он хорошо понял, в какой крепкой узде необходимо держать свой темперамент. Поэтому стиль езды Альберто совсем не походил на отцовский. Его называли точным, дисциплинированным, уверенным. Это был настоящий джентльмен на трассе. И все же он был Аскари. И, как отец, признавал только первое место. Когда Альберто лидировал, он испытывал невероятный прилив сил, появлялась удивительная точность движений.
Зато Альберто никак не мог понять, что происходило, когда он не был лидером. Нет, он вовсе не складывал оружия и не отказывался от борьбы. Нисколько не опасался тех, кто мчался впереди. Внезапно пропадала уверенность и легкость, движения становились чуть-чуть медленнее. А на душе появлялось неприятное чувство, будто кто-то раздраженно тянул у самого уха: «Ну вот, я так и знал, так и знал. Ты просто не умеешь водить машину».
Но такое случалось, к счастью, не слишком часто — он любил свою работу и умел превосходно ее выполнять. В конце 40-х — начале 50-х годов Альберто Аскари считали одним из самых быстрых гонщиков планеты. Он стал двукратным чемпионом мира, обладателем тринадцати Больших призов. Два сезона — в 1952 и 1953 годах никто, даже великолепный Фанхио, не мог угнаться за красным «Феррари» Альберто. О причинах его успехов ходило немало догадок. Одни считали Аскари человеком с железными нервами, говорили, что он никогда — ни перед стартом, ни за рулем не проявляет ни малейших признаков волнения. Другие обращали внимание на то, что Аскари одним из первых в автоспорте стал уделять серьезное внимание физической подготовке. Поэтому после гонок в Южной Америке, например, проходивших часто в сорокаградусную жару, его соперники еле держались на ногах, а Аскари выскакивал из машины свежий как огурчик. Многим казалось, что он действительно сделан из железа.
Альберто старался как можно реже произносить слова «гонка», «соревнования», «Гран при». Он называл это — работа, моя работа... И совершенно не понимал людей, которые хвастались победами, окружали себя пышным ореолом романтики и собственной значительности. Его многочисленные призы пылились в запертых шкафах, и очень редко он рассказывал кому-либо о том, как побеждал или проигрывал.
А что рассказывать? Все равно никто не поймет. Как в прошлом году, когда он перешел из «Феррари» в «Лянчу». Сколько тогда было разного трепа 1 Как же так — знаменитый ас, непобедимый Аскари уходит из команды, которая гарантирует ему еще пару высших титулов. И переходит в «Лянчу», машина которой вообще еще не готова! Знатоки! Он ведь не мальчишка, у него есть семья — жена, дети. И все его мысли должны быть прежде всего о них. А что он имел у «Коммендаторе»? Только стартовые да наградные. В «Лянче» же — солидный контракт, теперь он обеспеченный человек.
Поезд остановился. Скоро он будет дома, с женой, ребятишками. Однажды Энцо Феррари спросил его, почему он так неласков со своими детьми. Аскари-младший ответил тогда: «Я ужасно любил отца. Он ведь всегда исполнял все мои желания, я был его любимцем. Когда он погиб, это стало для меня страшным ударом. Я не хочу, чтобы нечто подобное испытали мои дети. Возможно, я однажды не вернусь с гонок. Наверное, им будет легче пережить это, если они не слишком ко мне привяжутся».
Два дня Альберто наслаждался замечательным ничего-неделаньем. И это неожиданно так ему понравилось, что он впервые серьезно задумался о том, чтобы осенью закончить свою гоночную карьеру. Но уже на четвертый день Аскари не выдержал. И поехал на автодром Монца Он просто не мог устоять — ведь от Милана, где семья Аскари жила уже больше полувека, до Монцы рукой подать. А там его друзья по прежней конюшне «Феррари» Вилорези и Кастеллотти готовятся к очередной гонке.
Кастеллотти откатал несколько кругов и подъехал к боксам. «Эугенио, я прохвачу пару раз, а?» — «Конечно, Альберто!». Аскари пошел переодеться и позвонить домой, что задержится. Усевшись в приземистый красный «Феррари», он помахал друзьям рукой и завел двигатель. «Альберто, почему ты не надел шлем?» — крикнул Вилорези сквозь рев двухсот шестидесяти «лошадей». «Не волнуйся, Джид-жи1 Врачи советовали мне соблюдать абсолютный покой. Я поеду тихо-тихо!»
«Феррари» неторопливо выехал из боксов и, постепенно наращивая скорость, ушел на трассу. Лицо Кастеллотти, только что широко улыбавшегося, вдруг стало серьезным: «Слушай, Луиджи, а какое сегодня число?» «26 мая,— ответил Вилорези.— А что...» Он осекся. Автогонщики — народ суеверный. А Аскари вообще верил в приметы больше, чем кто-нибудь другой, и обходил стороной всех черных кошек. С тех пор, как погиб отец, Альберто старался не только не стартовать в гонках 26 числа, но и вообще не садиться за руль.
В тот майский день на Монце кроме гонщиков и механиков «Феррари» не было практически никого. Поэтому никто не видел, как низкая спортивная машина, несшаяся по трассе, словно большая хищная птица, внезапно резко затормозила, вылетела с дороги и перевернулась.
Из-за чего произошла эта авария, так и осталось загадкой. На серых бетонных плитах остался лишь жирный тормозной след — единственное свидетельство трагедии. Специалисты предположили, что гонщик пытался избежать столкновения с кем-то, внезапно выскочившим на трассу. Врачи же считали, что Аскари на мгновение потерял сознание — сказались последствия недавней аварии. А может быть, Альберто сознательно бросил вызов року, сев за руль именно 26-го? Но судьба оставила последнее слово за собой...
А. Мельник
Источник: Журнал «АМС», №1, 1991