— Я действительно родился в Алжире, но не думаю, что здесь есть прямая связь. Ведь я уехал оттуда совсем маленьким. Ралли заинтересовали меня позднее. В десять лет я тайком от отца пытался проходить повороты на его машине непременно с заносом, а «права» получил в тот же день, как мне исполнилось восемнадцать. Шесть лет спустя, в 1972 году, на «Рено-Гордини» впервые стартовал в ралли и очень гордился тем, что на одном из заснеженных спецучастков показал второе время. Честно говоря, карьера пилота, выступающего в «асфальтовых» ралли, меня мало прельщала. Мой козырь — грунтовые дороги.
— Вы с 1982 года выступаете в ралли-рейдах, многие из них выигрывали. А что значит для вас нынешний успех?
— Я неизмеримо горд тем, что выиграл первый «Париж — Пекин». За десять лет одержано одиннадцать побед, но мне не хватало лишь большого успеха в настоящем марафоне. И вот, наконец, он пришел. Особенно приятно, что победа достигнута на французской машине в великолепной команде, какой является «Ситроен». Знаете, по утрам, когда мы просыпались и подходили к автомобилю, на котором предстояло вновь пуститься в дорогу, его мотор был еще теплый — механики работали ночи напролет. Я благодарен и тем, кто вместе со мной выступал здесь на «ситроенах», — Ориолю, Вальдегаарду, Амброзино. Ради моей победы они отбросили свои амбиции, забыли о собственном успехе. Они подчас вели меня по дистанции, чтобы мы с Перэном смогли выбрать наилучший путь, чтобы не угодили в яму или расщелину. Как минимум трижды мы попадали в такие ситуации, что без их помощи нам пришлось бы туго.
— Какое самое приятное воспоминание останется у вас после «Париж — Пекина»?
— Финиш последнего спецучастка. Признаюсь, от счастья я не смог сдержать слез. Все-таки я не был до конца уверен в своей победе.
— А самое тяжелое?
— Первый спецучасток в Китае. Шел дождь, и было ощущение, что едешь на сли-ках по гололеду. Слава Богу, организаторы вовремя прекратили гонку.
— Ситуация на трассе складывалась так, что вы остались единственным пилотом «Ситроена», который претендовал на окончательную победу. Ощущали ли вы дополнительный груз ответственности?
— Разумеется. Ведь после поражения в Кейптауне мы обязательно должны были победить. Однако при этом я не испытывал какого-либо давления со стороны руководства команды. Сам же старался отдать все лучшее, что есть у меня как пилота, и взять все возможное от машины.
— Вы не один сезон выступали за «Мицубиси», теперь — за «Ситроен». Могли бы вы сравнить два этих автомобиля и две эти команды?
— Это очень непросто. Ульрих Бремер, шеф «Мицубиси-Соното», создал хорошую команду, но «Ситроен» — заводская «конюшня», и этим все сказано. Здесь буквально во всем ощущается более профессиональный подход. Что касается автомобилей, то они, пожалуй, примерно равны. Может быть, «Мицубиси» чуть более скоростная машина.
— В нынешних соревнованиях вы победили сразу двух чемпионов мира и одного — Европы. Нет желания попробовать себя на трассах чемпионата мира по ралли?
— Знаю, что мне приклеили ярлык «африканского» пилота, который, дескать, только по пустыням и может носиться. Но, посмотрите, здесь на «Париж — Пекине» было немало участков, которые смело можно включать в программу этапа чемпионата мира — с похожим покрытием, той же сложности. И мне удавалось выигрывать там. Кстати, если бы проводился в последние годы чемпионат мира по рейдам, то я непременно два или три раза выигрывал бы его по результатам нескольких гонок в сезоне. Может быть, ФИСА все-таки со временем организует такие соревнования и «Ситроен» доверит мне свой автомобиль, тогда, думаю, смогу показать, на что способен.
— Не кажется ли вам, что лидеры ралли-рейдов превзошли разумный предел скорости, которая подчас превышает 200 км/ч?
— Если дорога хорошая, отчего же не ехать быстро? Кстати, что касается максимальных скоростей, никакой революции не произошло. Еще восемь лет назад на ровном участке «Дакара» Джеки Икс превзошел рубеж 200 км/ч. Другое дело, как прибавить в скорости на бугристых трассах. В «Ситроене» много работают именно в этом направлении, совершенствуя ходовую часть машины. Словом, мы стали ездить быстрее не вообще, а по плохим дорогам. Но там скорости, конечно, ниже 200 км/ч.
— В чем, по-вашему, главное отпичие рейда «Париж — Пекин» от «Париж — Дакара» или «Париж — Кейптауна»?
— Здесь больше скоростных дорог, а в России к тому же на них немало ям. Сам себе удивляюсь, как удавалось их объезжать. Тут мне здорово помогал Перэн. Мишель отличный штурман, я всегда мог на него положиться.
— Вы в прошлом не раз выступали на «Ниве». Ныне за рулем этих машин сидели русские гонщики. Ваше мнение об их дебюте в столь сложном марафоне?
— Постойте, когда же это было? В 1986 году я в последний раз победил на «Ниве» в Тунисе, в том же сезоне был четвертым на «Дакаре». Для меня это была отличная школа. Впрочем, десять лет назад «нивы» гораздо сильнее отличались от серийных, чем те, на которых выступали сейчас русские. Отчаянные ребята! На такой маленькой машине с маломощным двигателем они держались молодцами.
— Любопытно, какие впечатления остались у вас от России?
— Самые теплые. Русские — такой радушный народ! Люди подходили к нам, дарили сувениры, угощали едой. У меня набрался целый чемодан матрешек — на счастье. Очень хочу приехать в Россию туристом. Ведь страны-то мы по сути не видели.
— И последний вопрос. Если снова будет «Париж — Пекин», вы выйдете на старт?
— Обязательно. Мечтаю вновь выступить на французском автомобиле.
Источник: Журнал «АМС», №1, 1993