Ари Ватанен — «Жизнью надо уметь наслаждаться»

За руль Ари Ватанен сел в 12 лет. Тогда узкая безлюдная улочка в финской деревушке Туповаара благодаря богатой детской фантазии легко превращалась в скоростные участки то «1000 озер», то «Монте-Карло». Там и родилась эта дерзкая мечта о ралли, которой суждено было воплотиться в жизнь. Уже в 1981 году он стал чемпионом мира, открыв триумфальное шествие плеяды «летучих финнов» по мировым трассам. На его счету четыре победы в марафонах «Париж — Дакар». Много радостных минут принес он своим болельщикам, которые до сих пор с удовольствием распевают веселую песенку «про самого быстрого в мире гонщика Ари Ватанена».

— Ну что же вы, Ари! Мы так ждали вас в России на марафон «Париж — Москва — Пекин»...

— Увы. Я сам очень сожалею, что не довелось поучаствовать в этом грандиозном событии. Между прочим, моя фамилия даже фигурировала в заявочном списке, но в последний момент шеф команды «Субару», с которой меня связывает жесткий контракт, решил, что мы поедем все осенние этапы чемпионата мира. Я обязан был подчиниться.

— Обидно, конечно, хотя казалось бы, кому вообще может подчиняться легендарный Ари Ватанен?

— Воле Божьей. Всегда и во всем.

— Вы, действительно, глубоко верующий человек?


— Когда я говорю о себе, мне больше нравится слово христианин. Ведь то, что человек становится верующим, не является его заслугой. Веру дал ему Бог. В молодости, как и многие мои сверстники, я был полон внутренних противоречий. Наверное, потому, что не понимал сущности христианской веры. Она казалась мне не больше чем собранием догматов, но все же духовная путаница мыслей никогда не доходила до такой степени, чтобы я забыл о конечной цели — Небесном доме. Нас направляет туда вера в жизнь, продолжающуюся после смерти. А это дано Богом.

— Если бы наша беседа состоялась несколько лет назад, ее бы сочли за ярко выраженную религиозную пропаганду. Сейчас в России все по-другому, и все-таки атеист наверняка бы поинтересовался, стоит ли уповать на Бога, коль скоро вам пришлось пережить такие страшные аварии на Корсике и в Аргентине?

— Знаете, я вообще обсуждаю эту тему в прессе только потому, что надеюсь, мой пример кому-то поможет в тяжелое время. «Люди трассы» меня поймут: мы ведь живем под проливным дождем душевных потрясений, положительных и отрицательных. И эти мгновения, счастье побед и горе травм, в конце концов и составляют нашу жизнь. За каждым поворотом судьба готовит нам все новые и новые испытания, и чтобы преодолеть их, недостаточно быть только хорошим водителем. Нет, упование на Господа не дает чувства неуязвимости, здесь нечто другое. Просто ты едешь с сознанием, что не можешь поступать как тебе угодно, истинный христианин сам должен быть разумным и ответственным, должен остерегаться ненужного риска.

— А вообще без риска ездить нельзя?

— Боюсь, что нет. Потому как мы постоянно попадаем в ситуации, людям других профессий абсолютно незнакомые. Скажем, трубочист тоже подвергается определенному риску, возрастающему в зависимости от высоты дома. Раллисты же, зачастую не имея времени подумать, практически из любого критического положения должны найти приемлемый выход. А стопроцентную гарантию благополучия так или иначе дать невозможно. Тысячу раз прав Карлос Сайнс, который однажды сказал, что мы рискуем много больше, чем кто бы то ни было в автоспорте. За секунду до аварии все обстоит прекрасно. Потом следует небольшая ошибка, последствия которой в лучшем случае — легкий испуг.

— Бытует мнение, что после серьезной аварии гонщик уже не может претендовать на большой успех в гонках. Он начинает чрезмерно осторожничать. Чувство страха не дает ему продемонстрировать все, на что он способен.


— В этом есть доля истины, но возводить подобные утверждения в закономерность я бы остерегся. Бывает, на протяжении многоэтапного чемпионата сражаешься с одним и тем же человеком и его машиной. Ты проигрываешь потому, что кажется быстрее ехать уже нельзя. Но спустя какое-то время в тех же обстоятельствах твоя машина вдруг оказывается быстрее. Я объясняю это тем, что в каждом человеке где-то в потаенном месте заложен несметный запас сил. Надо только отыскать его, и от страха не останется и следа. Многие известные мастера после серьезных травм становились осторожными, На результате это не скажется, если не обуяло равнодушие к любимому делу.

— Но как все-таки бороться со страхом?

— Сложный вопрос. По большому счету, страх — это нечто вроде бомбы замедленного действия. Когда произошла та злополучная аргентинская авария, мы жили с женой в Англии. Я выписался из хельсинкской больницы, приехал домой, и дела мои очень скоро пошли на поправку. Нога, которая долгое время отказывалась слушаться, полностью обрела движение. В общем физически я чувствовал себя абсолютно здоровым человеком. Но духовно... Я будто провалился в бездонную пропасть. Боялся всего на свете, особенно болезней. Бывали моменты, когда не находил лучше способа оградиться от мира, как запереться в сауну на несколько дней. Вызволить из этого плена страха не могли ни светила медицины, ни экстрасенсы. И вот однажды, собрав целую сумку успокоительных лекарств, я буквально принудил всю семью отправиться со мной в Финляндию — хоть одним глазком взглянуть на ралли «1000 озер». Мы все хорошо помним тот день — 5 сентября 1985 года. Там я будто очнулся от кошмарного сна. Понял, что жизнь продолжается, что есть силы снова выйти на трассу. То были мгновения настоящего счастья. И уже через несколько месяцев я принимал поздравления с победой на ралли «Париж — Дакар».

— Так вот откуда у вас такая приверженность ралли-рейдам. Вы ведь один из немногих гонщиков, сохраняющих «(деловые отношения» с одной из сильнейших команд в классическом ралли и одновременно не гнушающийся выступлений в марафонах.


— Каждый должен иметь свое хобби. Может показаться странным, но в песках для меня своеобразная отдушина после напряженного сезона спринтерских гонок. А потом я в душе романтик.

— А мне всегда казалось, что романтические натуры в ралли долго не задерживаются. Ведь дело-то серьезное.

— Что правда, то правда. Романтике можно предаваться, когда уже чего-то добился. Признаюсь, в начале карьеры мне не везло. Я разносил в прах одну машину за другой, и нехватка денег на их ремонт порой доводила до слез. Но сегодня я с уверенностью могу сказать, что без тех слез не было бы сегодняшнего Ватанена. В период становления гонщика неудачи кажутся особенно горькими. Радужные мечты о ярких победах и всеобщем признании тут же рассеиваются. И если в этот период человек .не сломался, то его старание и упорство обязательно будет вознаграждено.

— Тогда вопрос, касаемый действительности, с которой приходится мириться российским раллистам. Каждый из тех, кто участвует в чемпионате мира, в свое время пережил и нехватку денег, и ремонт «боевых» автомобилей, и травмы, и слезы. Но вот наконец он достиг желаемого — его имя в списке сильнейших гонщиков страны. Но в мировой классификации на своей машине он никогда не продвинется к элите ближе чем на два десятка мест. Можно ли этим довольствоваться?

— Конечно, отсутствие достойного твоим способностям автомобиля угнетает. Это чувство мне тоже, увы, знакомо. Однако я больше чем уверен, что выступления ваших гонщиков не остаются незамеченными. Специальные люди от различных маленьких и больших спортивных фирм ведут скрупулезный анализ результатов не то что на этапах чемпионата мире на гораздо менее значимых соревнованиях. И мне кажется, теперь, когда не могут помешать политические разногласия, к вашим парням будут присматриваться пристальнее. Что же касается меня лично, то я наблюдаю за ними с начала семидесятых годов. Они оставляют очень хорошее впечатление. Не в утешение, а так, к слову, скажу, когда я стал чемпионом мира, это оказалось настолько неожиданно, что даже сейчас я говорю об этом как о счастливой случайности. Ведь до того особых успехов не было. Просто появился в руках превосходный автомобиль. Сегодня, заметьте, в ралли то и дело появляются новые автомобили и новые имена водителей, и я не удивлюсь, если вскоре спортивный мир взбудоражит какой-нибудь русский... Какое у вас в России самое популярное мужское имя?

— Иван.


— Ну вот, скажем, Иван...Горбачев.

— Но давайте все-таки поговорим о Ватанене. Каков он вне трассы?

— В первую очередь примерный семьянин. Моим близким пришлось пережить в этом спорте едва ли не меньше, чем пережил я сам. Людей, желающих разделить с тобой успех, всегда достаточно, несчастье же приходится делить с самыми близкими, и тогда единственно надежной обителью оказывается родной дом, плечо жены. Не знаю, скольких седых волос стоили Рите минуты ожидания в холле хельсинкской больницы, когда вопрос о моей жизни и Смерти оставался открытым. Врачи боролись с тромбом легкого. Может только благодаря этим минутам я и живу. По крайней мере перед каждым новым стартом я остаюсь наедине с мыслями о том, что этим огромным подарком — жизнью надо уметь наслаждаться. Надо по-настоящему уметь ценить любовь жены. Надо отдавать все свободное время детям. Надо вообще чаще думать о своих близких.

— Честное слово, кажется после всех этих ударов ваши родственники должны были возненавидеть ралли, как величайшее зло на земле.

— Ничего подобного. Если вам попадется в руки книжка «А. Ватанен из Туповаара», то там вы прочтете слова моей матери Харти Ватанен: «Раллийная эпопея Ари как никогда сблизила весь наш род. Все мы свято верим, что судьба его в руках Господних».

— Я, действительно, видел на ралли в Ювяскюля, как вы счастливы в кругу семьи. Видел радостное лицо Риты (совсем она не седая), перед которой раскланивались сильнейшие раллисты мира. Видел ваших девочек, уплетающих мороженое на банкете за специальным детским столиком. Так что мне и вправду ничего не остается, как поверить в искренность Харти Ватанен.