Нью-Йорк — Париж без парохода

Пересечь на легковом автомобиле всю Северную Америку до Нома на Аляске, по льду Берингова пролива преодолеть океан и далее по фантастическому маршруту через Чукотку, Восточную и Западную Сибирь, Урал, степи Поволжья, исколесив всю Европу, добраться до Парижа. Можно с уверенностью сказать, что и сегодня немного найдется смельчаков, которые отважились бы пуститься в столь рискованное путешествие. Что же говорить о тех временах, когда автомобили больше походили на телеги с мотором, а понятие дорога было чисто условным. Между тем 83 года назад на призыв французской газеты «Матэн» и американской «Нью-Йорк Таймс», задумавших провести состязание, названное «Нью-Йорк — Париж без помощи парохода», откликнулись 19 отважных автомобилистов.

Вот имена этих людей, навсегда вошедших в летопись автоспорта. Три французских экипажа: Бурсье, Отран, де Сен Шаффрэ и Ханс Хансен на 30-сильном автомобиле «Де Дион Бутон»; Ливье, Ю и Годар на такой же по мощности машине ныне уже совершенно забытой марки «Мотоблок»; Огюст Понс, Дешам и Берт на маленькой, всего в 12 лошадиных сил «колясочке» «Сизер-Нодэн». Италию представляли Хенри Хаага, Антонио Скарфоджио и Эмилио Сартори на достаточно солидном четырехцилиндровом 40-сильном «Зюсте». Поручик германской армии Ханс Кеппен и инженеры Эрнст Маас и Ханс Кнаппе составляли экипаж немецкого автомобиля «Протос» среднего класса с двигателем мощностью 34 л.с. И наконец, американцы Джордж Шустер, Монтегю Робертс и журналист из «Нью-Йорк Таймс» Уильямс выступали на мощной и тяжелой машине «Томас-Флайер» с громадным 9-литровым двигателем, располагавшим 72 лошадиными силами.


Удивительное это было время — начало века — героическое и немного наивное. Будто в романах Жюля Верна и Конан-Дойл я, в захватывающее путешествие через два континента отправлялись аристократы и военные, инженеры и промышленники. Барон Шарль Годар был одним из основателей фирмы «Мотоблок», капитан Хансен — известным полярным исследователем, а господин Понс — отцом несравненной Лили Понс, сопрано «Метрополитен Опера».

12 февраля 1908 года, в день рождения президента Линкольна на одной из центральных улиц Нью-Йорка перед редакцией крупнейшей американской газеты на старте гонки собралось 50 тысяч человек и две сотни автомобилей, чтобы проводить смельчаков в долгий путь.

Председатель нью-йоркского автоклуба объявил, что первый, кто доедет до Парижа, получит 1000 долларов.

Шесть автомобилей, нагруженных неописуемым количеством запасных частей, съестных припасов, теплых вещей, топлива, инструмента, палаток, двинулись на север, в Олбани. Этот первый отрезок пути занял два дня, но и их хватило, чтобы понять, какую непосильную задачу организаторы и участники гонки на себя взвалили.


Первым прекратил борьбу «Сизер-Нодэн». У легенькой «вуатюретки» развалилась задняя ось. Только половина машин к исходу второго дня прибыла в Олбани: «Де Дион Бутон», «Зюст» и «Томас-Флайер». «Протос» и «Мотоблок» отстали, сражаясь с сугробами и непролазной грязью на дорогах. Такое начало произвело удручающее впечатление на организаторов. Какая Аляска, какой Берингов пролив и Чукотка, если уже на второй день пути один экипаж сошел, а два — отстали! И маршрут гонки изменили. Теперь спортсменам предстояло двигаться через Буффало, Толидо, Чикаго. А 5 марта машины должны были погрузить на поезд в том месте, где они будут к этому времени находиться, и отправить в Сиэтл, чтобы пароходом доставить во Владивосток.


При этом известии у многих участников наверняка отлегло от сердца. Ведь после первых сотен километров, и далеко не самых трудных, не один из них уже проклинал на чем свет стоит и американские дороги, и зиму, и собственную безрассудную смелость. Некоторые экипажи, например немцы, отправили большую часть своего багажа в Сиэтл, чтобы идти налегке.

Проще всех, конечно, было американцам. Они располагали самой мощной и прочной машиной, да и симпатии местных жителей и — что немаловажно — властей были на их стороне. «Одноэтажная Америка» с восторгом приветствовала звездно-полосатый флаг, гордо развевавшийся «за кормой» машины. К тому же фортуна была явно благосклонна к Шустеру и его товарищам — на всем пути через Северо-Американский континент «Томас-Флайер» не постигла ни одна серьезная поломка.

А конкуренты постепенно отставали. В Буффало «Протос» был позади на сутки. «Мотоблок» — на двое. В Чикаго «Томас» обошел и «Зюст» с «Де Дионом». Выяснилось, что американцы гораздо лучше подготовились к такому серьезному делу, чем их соперники. На итальянской и французских машинах «летело» все, что можно, а трех-четырех десятков «лошадей» под капотом явно не хватало для преодоления весенней распутицы. Жестокие метели, сменяющиеся неожиданными оттепелями, превратили дороги в настоящую трясину. Десятки километров приходилось двигаться на первой передаче, и двигатели пожирали бензин с фантастическим аппетитом. И все же, несмотря на все препятствия, машины двигались к Тихому океану.

Больше всех испытаний выпало на долю немецкого экипажа. Словно боги разгневались на жалких людишек, вознамерившихся осуществить дело, которое по плечу лишь самим небожителям. Уже на пятый день «Протос», казалось, безнадежно застрял. Чтобы его вытащить, пришлось снять и бросить на дороге запасной бак, размещенный между задними колесами. На дальнейший путь осталось только 520 литров бензина и 100 литров масла — совсем немного, если принять во внимание ужасающие дорожные услов и я и прожорливость мотора.


Чуть-чуть не доезжая Чикаго, у «Протоса» развалилось колесо. Всего сутки ушли на то, чтобы у местного мастера-каретника сделать новое. Но этот день опоздания стал роковым. Повалил такой снег, что уже через несколько часов проехать по дороге стало просто невозможно. Экипаж вооружился лопатами, но все было напрасно. Кеппен решил ехать прямо по шпалам железной дороги. Но этот путь был открыт только ночью, когда не ходили поезда, поэтому в сутки путешественники проходили не более 30 километров. Ночная гонка по шпалам — весьма серьезное испытание для автомобиля, и вскоре сломался поворотный кулак. Ханс Кеппен, который был душой немецкого экипажа, сел на поезд и отправился в Чикаго. Когда он вернулся с новой деталью, положение стало совсем критическим. Эрнст Маас заболел, и его пришлось срочно отправить в больницу. Третий член экипажа — Ханс Кнаппе в истерике метался вокруг машины, ругался и орал на Кеппена: «Ты хочешь угробить нас в этих проклятых снегах ради собственной славы, сумасшедший поручик! Кроме повышения в звании тебя ничего не интересует!» Но сам Кеппен, казалось, был сделан из железа. Он отправил товарища домой, а с собой взял приехавшего с ним из Чикаго американского техника Снайдера.

На берегу озера Мичиган их ожидал новый удар судьбы. В Чикаго гонщики узнали, что организаторы вновь изменили маршрут, и двигаться теперь предстоит через Омаху Огден в Сан-Франциско. А ведь запчасти ждали их в Сиэтле!

Кеппен дал телеграмму в Сиэтл, чтобы багаж выслали в Омаху, и «Протос» направился в Калифорнию. Прошел месяц с начала гонки. «Томас-Флайер» ушел далеко вперед. Кеппен отставал от американцев на 1300 километров, «Де Дион» был еще дальше, а «Мотоблок» сошел, не добравшись до Омахи. В это время «Протос» застрял на безвестной почтовой станции с пробитой шиной. Американские покрышки не подходили к немецкой машине, так что три дня пришлось ждать, пока из Омахи привезут запасные. А в Омаху их не прислали из Сиэтла, ссылаясь на неоплаченный счет...


Но Кеппен твердо решил выиграть эту гонку, чего бы ему это ни стоило. Теперь спортсменам предстояло преодолеть Скалистые горы. Перед ними лежало 700 километров серпантинов, заваленных камнями, через степи, сосновые леса и альпийские луга на высоте около четырех километров. Американцам снова «подфартило». Железнодорожная компания разрешила Шустеру проезд по тоннелю, остальным экипажам в этом было отказано.

И все же «Протос» отчаянно рвался вперед. В горах Кеппен подхватил лихорадку и лежал на заднем сиденье почти без сознания, когда на железнодорожном переезде машина маховиком зацепила рельс. И тут вечернее небо прорезал прожектор паровоза. Приближался поезд... Буквально в последнюю секунду полуживому от усталости экипажу удалось на руках стащить автомобиль с путей.

До тихоокеанского побережья было еще далеко. А впереди лежала суровая холодная пустыня вокруг Большого Соленого озера. И на следующий день за Огденом разлетелся дифференциал. Двое суток на морозе голыми руками разбирали гонщики заднюю ось и ставили запасные детали. А еще через день оборвались два шатуна. Запасные остались в Сиэтле. К тому же тяжело заболел Снайдер. А «Томас-Флайер» между тем был уже в Сан-Франциско.

«Обстоятельства сильнее нас» — мог бы с чистой совестью сказать Кеппен и возвратиться домой. Но вместо этого он на поезде помчался в Сиэтл. Там его ожидал очередной «подарок». Организаторы снова изменили маршрут. «Томас-Флайер» из Сан-Франциско пароходом отправили в Валдиз на Аляску, откуда нужно было двигаться в Ном и далее по старому маршруту. Джордж Шустер и его спутники попытались было выполнить это новое задание, но вековая тайга и горная тундра Аляски в начале апреля оказались совершенно непроходимыми. Американцам пришлось вернуться, и теперь они находились на пароходе по пути в Сиэтл. Окончательно было решено, что отсюда автомобили доставят во Владивосток. Отплытие корабля было намечено на 20 апреля. Тут уж Кеппен был бессилен — запчасти у него были, но вернуться, отремонтировать машину и доехать до Сиэтла к сроку он, конечно, не успевал. Тогда немец добился разрешения спортивного комиссара, и «Протос» поездом доставили к берегу Тихого океана.

Через месяц, 22 мая три автомобиля одновременно стартовали из Владивостока. Путь до Парижа только итальянцы продолжали в прежнем составе. Новыми товарищами Шустера стали Ханс Хансен из экипажа «Де Диона», уже прекратившего борьбу, Дж. Миллер и Джордж Мак-Адам. Из Германии на помощь Кеппену прибыли Роберт Фукс и Каспар Нойбергер — заводской механик фирмы «Бенц».

Конечно, то, что вся азиатская часть маршрута пришлась на начало лета, несколько облегчило задачу путешественникам. К тому же практически весь путь они преодолели по шпалам Транссибирской дороги.

Но это, конечно, не значит, что путешествие по России стало для экипажей легкой прогулкой. Уссурийская тайга и вздувшиеся от летних дождей реки Маньчжурии, сухие и жаркие горные леса Забайкалья с неожиданными ночными заморозками и приволжские степи, которым, кажется, никогда не будет конца. А к этому иногда прибавлялась подозрительность полицмейстеров и самоуправство местных чиновников, незапланированные встречи с дикими зверями и «лихими людьми».

Итальянский «Зюст» отстал еще в Маньчжурии, не выдержав бешеного темпа, взятого поручиком Кеппеном. За то, что «Протос» добирался до Сиэтла поездом и не ездил на Аляску, судьи присудили ему 30 суток опоздания. Немцы рассчитывали на российских просторах его наверстать. Задача труднейшая, но не безнадежная.

Теперь уже ничто не могло остановить отчаянного поручика — ни сломанная под Харбином ось, ни гнев некоего высокопоставленного российского железнодорожного чиновника, который, прождав в литерном поезде полтора часа, пока проедет «Протос», запретил немцам ехать дальше по дороге. Даже банда тунгусских разбойников не испугала его. Судьба как бы в награду за все лишения, выпавшие на долю Кеппена в Америке, теперь хранила его. И даже послала ему высокого покровителя в лице Великого Князя Сергея Михайловича. Сановный путешественник, осуществлявший инспекцию Транссибирской дороги, отменил приказ чиновника и «всемилостивейше» разрешил автомобилям использовать железнодорожные пути. Американцы же столкнулись в России с трудностями. До самого Омска они никак не могли отладить трансмиссию своего «Томас-Флайера». Потом опоздали на корабль при переправе через Байкал. Так было потеряно несколько суток.

Кеппен, говоря словами бессмертного Остапа Бендера, «во главе пробега снимал сливки и тому подобную сметану». В Чите он получил тысячу долларов — премию администрации Транссибирской магистрали, затем еще одну тысячу — на границе Европы. А вскоре уже в Санкт-Петербурге немецкий экипаж принимал и награждал император Николай II.

24 июля «Протос» триумфально встречали в Берлине, а через два дня — 26 июля, в четверть седьмого вечера немецкий автомобиль подкатил к редакции «Матэн» на Больших Бульварах в Париже.

И все же победителями рейда стали американцы. В Париж они прибыли через четыре дня после своих главных соперников, но 30 дней преимущества, добытого на первой части дистанции, сделали свое дело.
За 169 дней «Томас-Флайер-6—70» преодолел 21 470 километров. В каждый из 88 «ходовых» дней путешественники делали в среднем 244 километра, однажды — даже 644.

С той поры пролетело восемь десятилетий. Люди придумали множество способов проверить свое мужество и надежность машин. На автомобилях они пересекали континенты и поднимались на горные вершины, покоряли пески Кара-Кумов и амазонские джунгли. И все же гонка «Нью-Йорк — Париж» навсегда останется в истории автомобильного спорта одним из величайших памятников человеческому мужеству, стойкости, силе духа.